Сказка про солдата Тарабанова

 Отслужил бравый солдат Тарабанов государеву службу полный срок и пришла пора заняться своей личной жизнью. А что делать, с чего начать не знает. Ни семьи, ни дома.

 Вот и решил Тарабанов по стране своей странствовать, авось время покажет, где остепениться и, как говориться, корни бросить.

 Ходил он, бродил, в разных местах побывал, много чего повидал, но вот однажды забрёл в такую глухомань, что сам не понял, как там очутился. Куда ни посмотрит, всюду дремучий лес, только небо вверху и видно. А вокруг мёртвая тишина. Ни птиц не слышно, ни сверчков с кузнечиками, такая жуть вокруг, как будто вымерло всё.

 Хоть и мурашки по коже бегут, но солдат в отчаянье не впадает, продирается сквозь непролазные заросли и колючий кустарник. Не привык отступать, вот и прётся напролом, тем более и выбора то и нет.

 Вот, наконец, выбрался он, на небольшую лесную полянку, глядь, а там дворец стоит. Смотрит солдат Тарабанов на дворец и диву даётся: что за волшебство, откуда здесь такой дворец роскошный взялся, как в сказке.

 Только вот нет входа в этот дворец, нигде ни ворот, ни подъезда. Вокруг обошёл Тарабанов, сторожей нет, а войти нельзя.

 Ну, солдат на то и солдат, чтобы пройти там, где хода нет.

 Огляделся Тарабанов – видит, длинный шест валяется. Поднял он его и приставил к балкону.

 «Держись брат Тарабанов, — сам себе говорит. — Где солдат не пропадал!».

 Набрался смелости и полез по тому шесту на балкон. Влез, растворил стеклянные двери и пошёл по всем покоям. Идёт осторожно и по сторонам оглядывается. Только ни к чему это: везде пусто, тихо, нигде ни живой души.

 Обошёл Тарабанов таким манером весь дворец, толкнул последнюю дверь, а там! – посреди большого зала круглый стол стоит, на столе двенадцать блюд с разными аппетитными кушаньями и двенадцать графинов с различными напитками.

 Тут хочешь, не хочешь, ноги сами к столу понесли. Взял Тарабанов с каждого блюда по кусочку, отпил из каждого графина по глоточку. Поел, попил, а потом полез на печку, прилёг отдохнуть и ранец под голову подложил.

 Но не успел задремать, как слышит – распахнулось окно, словно от ветра, и влетели одна за другой двенадцать лебёдушек. Ударились они об пол и стали красными девицами – одна другой лучше. Крылья свои возле печки сложили, уселись за стол кружочком и начали кушать. Каждая со своего блюда угощается и из своего графина отпивает.

 И вдруг одна говорит:

 — Послушайте, сестрицы, чует моё сердце, что неладно, здесь что-то. Кажется, из графина отпито и из блюда отпотчевано. Не иначе как был кто-то здесь.

 — Полно тебе, сестрица, — говорят другие. – Завсегда тебе что-то кажется. Больше всех ты знаешь.

 А Тарабанов видел, куда они крылышки свои сложили, высунулся тихонько и взял пару крыльев – как раз у той самой девицы, что почуяла неладное. Взял и спрятал. Поели-попили красавицы, побежали к печке и разобрали каждая свои крылышки. Все разобрали, только для одной крылышек не хватило.

 Мечется она, во все углы заглядывает.

 — Ах, сестрицы, говорит, — моих крылышек нет. Помогите мне крылышки найти.

 А сёстры в ответ:

 — Ты же у нас самая хитрая. То знаешь, чего никто не знает. От и ищи сама свои крылышки.

 Ударились они об пол, превратились в белых лебёдушек и улетели в окно. Одиннадцать улетели, а двенадцатая осталась. Не улететь ей.

 Плачет, вздыхает бедная:

 — Где же мои крылышки?

 Тут солдат выбрался из-за печки и говорит:

 — А вот они, у меня твои крылья. Только, хоть проси, хоть плачь, ни за что не отдам тебе твои крылышки.

 — Да как же я полечу без них?

 — А зачем тебе улетать? Ты, я видел, хитра, да и я не прост, выходи за меня замуж, станем жить вместе.

 Ну, она видит, что деваться некуда, да и солдат не плох собой и смекалистый, и согласилась.

 Прежде чем покинуть дворец, повела она его в глубокий подвал, там открыла сундук, железом окованный, и говорит:

 — Бери золота, сколько унести можешь, чтобы нам было на что жить первое время и хозяйство завести.

 Солдат набил золотом полные карманы, потом повыкидывал из ранца всё своё имущество солдатское и набил золотом ранец доверху. Взвалил на спину, и пошли они вдвоём в путь дорогу.

 Долго ли, коротко ли шли они, но вот пришли в столичный город, подыскали себе дом и расположились на житьё.

 Живут-поживают, забот не знают.

 В один день говорит солдату жена:

 — Вот что, Тарабанов, деньги у нас, что вода текут, а назад не возвращаются. На тебе сто рублей, иди на базар и купи – как есть на всю сотню – разного шёлку. Буду ковры плести.

 Пошёл Тарабанов. Накупил шёлку на все сто рублей. На все – да без гривенника. Гривенник себе на табачок припрятал.

 Приходит домой, отдаёт покупку жене.

 Она спрашивает:

 — На все сто принёс?

 — На все, говорит Тарабанов.

 А жена ему:

 — Ан, нет, муженёк мой. На все, да без гривенника, меня не проведёшь.

 «Ишь какая, — думает Тарабанов, всю подноготную чует. Недаром сёстры про её хитрость говорили».

 — На первый раз прощаю тебя, — жена говорит, а в следующий раз не лукавь.

 И села ковры ткать. Вышила три распрекрасных ковра и послала мужа продавать.

 Только вынес он ковры на базар, как один богатый торговец все три ковра разом сторговал и за каждый ковёр по три тысячи рублей выложил. Солдат доволен остался и купец рад.

 У купца своя корысть была.

Во время большого праздника понёс он те ковры царю в подарок. «За такой подарок, — думает, не обойдёт меня царь своей милостью».

 Царь как взглянул на те ковры, так и ахнул:

 — Да какие же это руки золотые работали!

 — А это, — отвечает торговец, — простая солдатская жена ковры вышивала.

 — Быть не может! – говорит царь. – Где живёт? Я сам к ней поеду.

 И на другой же день поехал к солдатской жене новую работу заказывать.

 Приехал, увидел красавицу, да так и остолбенел. Про заказы и думать забыл. Одно у него в голове осталось: как бы от солдата избавиться, а его красавицу в жёны себе взять.

 Вернулся он к себе во дворец и сразу вызвал своего генерала.

 — Ты, — говорит, военному искусству обучен, выдумай, как извести солдата. Выдумаешь – награжу тебя и орденами, и чинами, и золотом. Не выдумаешь – в солдаты разжалую.

 — Ваше величество! Да тут и думать нечего! – говорит генерал. – Задайте ему трудную работу: пусть достанет вам Сауру-слугу. Давеча на базаре про этого Сауру разные байки-сказки рассказывали. Уж такой он слуга, этот Саура, — лучше не выдумаешь. Что ни прикажешь, всё вмиг сделает. И будто в кармане поместиться может. А живёт на краю света. Одно слово – сказка! Пусть-ка ваш солдат за этой сказкой по свету побегает. А всё равно вернётся без Сауры. Вот мы с него голову и снимем.

 — Это ты хорошо придумал, — говорит царь.

 И приказал послать за солдатом.

 Привели его во дворец.

 Царь говорит:

 — Неразумная ты голова, Тарабанов. Что же ты по базарам, да по рынкам расхаживаешь и болтаешь, что Сауру-слугу достать для тебя сущий пустяк? Что же ты сначала ко мне не пришёл? От царя батюшки такое дело утаил? Ведь двери моего дворца ни от кого не заперты. Всех я готов выслушать.

 Тарабанов слушает и глазами хлопает, понять не может, про какого-такого Сауру речь идёт.

 — Ваше величество, — говорит, — мне такого хвастовства и на ум не приходило. Я и в жизни не слышал ни про какого Сауру.

 — Ну, ну, брат Тарабанов, — говорит царь. – Что же ты отпираться вздумал! Отправляйся-ка ты на край света и приведи мне этого Сауру-слугу. Не добудешь – прикажу казнить тебя мучительной смертью.

 А генерал уже командует:

 — Левое плечо вперёд! Шагом марш!

 Вернулся Тарабанов к жене и поведал о своём горе.

 — Это горе – не горе! – говорит жена.

 Сняла она со своей руки колечко и ему даёт.

 — На, — говорит, — возьми. Бросишь его перед собой и, куда оно покатится, туда и ты ступай – ничего и никого не бойся.

 Наставила его на ум на разум и отправила в дорогу.

 Катится колечко, катится, не день и не два, — край света не ближний свет, — а за колечком солдат идет.

 Докатилось колечко до избушки, вспрыгнуло на крыльцо. И солдат за ним. Колечко в дверь – и солдат в дверь. Колечко под печку и солдат туда же. Сидит дожидается, что будет.

 Вдруг стукнула дверь и входит в избушку старичок – сам с ноготь, борода с локоть. Сел за стол да как закричит:

 — Эй, Саура! Покорми меня!

 И только сказал, в ту же минуту перед ним стоит бык печёный, в боку нож точёный, рядом чеснок толчёный и сороковая бочка квасу тут же.

 А самого Сауры – не видать.

 Старичок – сам с ноготь, борода с локоть – схватил нож точёный, мясо режет, в чеснок помакивает, кушает да нахваливает. Обглодал бычка до самой последней косточки, выпил до дна бочку кваса, бородой утёрся и говорит:

 — Благодарю, Саура, за отличное твоё кушанье, вот только маловато. Смотри, через три года опять к тебе наведаюсь. Жди и будь готов!

 Попрощался и ушёл.

 Тут солдат выбрался из-под печки.

 «Дай, — думает, и я позову этого Сауру».

 Принял бравый вид и тоже – как крикнет:

 — Эй, Саура! Иди сюда!

 — А я здесь, служивый! – откликнулся голос.

 А самого Сауры не видать.

 — Не покормишь ли, брат, и меня? – спрашивает солдат.

 —  Отчего же не покормить? Покормлю, — говорит Саура. – Садись за стол.

 И тотчас подал ему жареного бычка и сороковую бочку кваса.

 — Что ты, Саура, — говорит солдат, мне этого и за целый год не съесть и не выпить.

 — А я тебе помогу!

 — Сделай одолжение!

 Поели они. Каждый свою меру съел и выпил.

 — Слушай, Саура, — говорит солдат, не пойдёшь ли ко мне служить?

 — Ну, ежели возьмёшь, — то я с удововольствием. Надоел мне мой старик. Такой обжора, никак его досыта не употчуешь.

 — Ну, значит, по рукам, говорит солдат. Полезай в карман.

 — А я, служивый, давно уже там сижу!

 Вышел Тарабанов из избушки, бросил под ноги колечко, и покатилось оно в обратный путь.

 Долго ли, коротко ли – пришёл солдат домой. Отдохнул малость с дороги и к царю.

 — Ты что же один явился? А? – говорит царь, а сам рад радёшенек. Я за чем тебя посылал? Где Саура-слуга?

 — А я здесь, царь-батюшка, — откликнулся Саура.

 Царя так и передёрнуло.

 — Да где здесь?

 — А у тебя в кармане. Может, прикажешь что? Поесть или выпить?

 — Когда захочу, тогда и прикажу, — говорит царь. – Сиди да помалкивай.

 А солдату только рукой махнул: ступай, мол, прочь.

 Потом позвал своего генерала.

 — Слыхал? – сурово так спрашивает. – Видал? Вот ты говорил, и думать тут нечего. А думать есть о чём. Говорил, сказки это и байки. А солдат и сам пришёл, и Сауру привёл. Что теперь делать прикажешь? Как от солдата избавиться?

 Генерал только в затылке чешет. А потом говорит:

 — Ваше величество, для этого солдата можно найти службу потруднее. Прикажите ему на тот свет пойти, проведать вашего покойного батюшку. Уж тут-то – дело верное – ему не вывернуться.

 Понравилось это царю. Послал он за Тарабановым своего посыльного.

 — Чтобы сей же миг ко мне явился!

 Поскакал посыльный.

 — Эй, солдатик, одевайся, царь тебя во дворец требует!

 Тарабанов шинель почистил, пуговицы надраил – и во дворец.

 Пришёл, а царь сидит – брови нахмурил, глаза злющие. И генерал тут же.

 Спрашивает царь:

 — Ты что же, Тарабанов, службу солдатскую не знаешь?

 — Виноват, ваше величество!

 — Виноват, виноват… Мне ведь из твоей вины шубу-то не сшить. А в чём виноват, знаешь?

 — Виноват, ваше величество! А в чём виноват, не имею чести знать.

 — А вот я знаю, — царь говорит. – Ты что же по базарам и площадям ходишь, по всем сторонам хвастаешь, что можешь на тот свет сходить, моего покойного батюшку повидать, а мне – ни слова не говоришь? Почему мне не доложился? Царь я тебе или не царь?

 — Помилуй, царь батюшка, — говорит Тарабанов, — такого хвастовства мне и в голову не приходило, чтобы на тот свет живым дойти. Кроме смерти, другой дороги туда не знаю, не ведаю.

 — Ты эту песенку оставь, — говорит царь. – Про Сауру-слугу тот же разговор был. А ведь нашёл, а ведь достал! Так что вот тебе мой приказ: отправляйся на тот свет, узнай, как мой покойный батюшка живёт-поживает, не нужно ли ему чего, и мне доложи. А не выполнишь приказ – прощайся с жизнью. Да запомни: я шутить не люблю.

 Воротился Тарабанов домой темнее тучи. И Живой ещё, а с жизнью уже прощается.

 Спрашивает его жёнушка:

 — Что приуныл, любезный друг? Открой мне правду.

 Он и рассказал ей всё п порядку.

 — Не печалься, — говорит жена. – Ложись-ка спать, утро вечера мудренее.

 На другой день с самого утра, как только проснулся Тарабанов, жена ему говорит:

 — Ступай к царю и проси себе в попутчики того самого генерала, что царю на тебя наговаривает.

 Пошёл Тарабанов. Просит царя:

 — Царь батюшка, отправьте со мной генерала вашего в попутчики. Пусть он сам лично убедиться, что я на том свете был и родителя вашего повидал. Пусть своими глазами увидит, что без обмана всё было.

 — Это ты неплохо придумал, — говорит царь. – Отправляйся домой, собирайся в дорогу. Я генерала домой к тебе пришлю.

 Тарабанов домой зашагал.

 А царь генерала своего любимого к себе потребовал и говорит ему:

 — Отправляйся, — говорит, — и ты с солдатиком. А то ему одному верить никак нельзя. За ним глаз да глаз нужен.

 Генерал струхнул малость, да делать нечего: Царского слова не ослушаешься. Приказал он заложить четвернёй дорожную коляску и отправился на квартиру к солдату.

 Вошёл в дом и спрашивает:

 — Ну, готов, что ли? Собрался?

 — Так точно, готов, ваше превосходительство. Только ещё не собрался. Да солдатские сборы быстрые.

 Набил Тарабанов полный ранец сухарей, налил воды в бадейку, попрощался с любимой женой, взял у неё колечко и говорит:

 — Теперь и в путь-дорогу можно!

 Вышли они во двор, а у крыльца коляска стоит.

 — Это кому ж? – Тарабанов спрашивает.

 — Как кому? Нам с тобой, говорит генерал.

 — Э, нет, ваше превосходительство, — говорит солдат. – Коляска нам не потребуется. На тот свет пешком ходят. Засмеют нас на том свете с коляской.

 Бросил он под ноги колечко, колечко катится, а за кольцом солдат идёт, а за солдатом генерал тащится.

 Путь неблизкий. Тарабанов кушать захочет, достанет сухарик из ранца, обмокнёт в воде и кушает. А попутчик его только смотрит, да зубами пощёлкивает. Коли даст ему солдат сухарик – ладно, а не даст – так идти приходится.

 Близко ли, далёко ли, скоро ли, коротко ли – докатилось колечко до глубокого-преглубокого оврага и вниз покатилось, да быстро так! Солдат за ним, где бегом, где вприпрыжку, а за солдатом генерал трусцой бежит, еле поспевает.

  Докатилось колечко до самого дна оврага и остановилось.

 Всё, значит. На тот свет приехали.

 Солдат с генералом прямо на землю плюхнулись – дух перевести.

 Не успели отдышаться, глядь – мимо них на старичке почтенном два чёрта дрова везут. Воз бльшущий, такой и лощадь не сдвинет. А они, черти, ещё подгоняют возчика плетьми – один с правого боку, другой с левого.

 — Но-но! – покрикивают. – Шевелись живее!

 Солдат смотрит – глазам не верит.

 — Ваше превосходительство, — говорит генералу, — да никак это старый царь?

 — Он самый, — говорит генерал.

 Тут солдат вскочил и кричит чертям:

 — Эй, господа нечистые, постойте! Подождите! Черти подняли рогатые головы и спрашивают:

 — Чего тебе?

 — Высвободите мне этого покойника хоть на малое время. Разговор у меня к нему есть.

 — Ишь что выдумал! Есть когда время разговоры разговаривать. Пока ты с ним будешь тары-бары разводить, у нас в пекле, пожалуй, огонь погаснет. Может, прикажешь самим дрова возить?

 — Да зачем самим? – говорит солдат. – Вот возьмите у меня свежего человека на смену. И на генерала показывает.

 Черти мигом отпрягли старого царя, на его место заложили в телегу генерала и давай его с двух сторон нахлёстывать. Тот гнётся, но везёт.

 А покойный царь рад передохнуть. Присел на пенёчек и спрашивает солдата:

 — Ну, говори, — зачем пожаловал? Что у вас там стряслось?

 — Да ничего такого особого, — говорит Тарабанов. – Наш царь, а ваш сынок, приказал поклон вам передать да разузнать про ваше житьё-бытьё.

 — Эх, братец, — говорит покойный царь. – Плохое моё житьё. Сам видел. Замучили меня черти, до костей спину и бока простегали. Ты передай сынку моему, чтобы потише он был, чтобы не обижал простой народ, не то будут на нём черти дрова в пекло возить, как на мне возят.

 Только успели они разговор покончить, как черти назад едут.

 Генерал в упряжке едва держится.

 А черти кричат:

 — Эй, служивый, дай нам на этой свежей лошадке ещё разок съездить!

 Генерал так и взмолился:

 — Смилуйся, Тарабанов, освободи, пока жив.

 Ну, солдат и смилостивился.

 — Нам задерживаться нельзя, — говорит. – Обойдётесь своими работничками.

 Забрал он у чертей генерала, и отправились они в обратный путь. Впереди колечко катится, за колечком солдат идёт, а за солдатом генерал ковыляет.

 Выбрались с того света на наш свет – и прямо во дворец.

 Тарабанов каблуками щёлкнул, руки по швам и рапортует:

 — Честь имею доложить: на том свете побывал, приказ выполнил.

 А царь не верит.

 — Не может того быть! Как же ты с того света мог вернуться?

 — Как приказано, так и вернулся. Приказ для солдата святое дело. Да вы генерала вашего спросите.

 Царь к генералу:

 — А не врёт?

 — Не врёт, говорит генерал. – Были. – А про то, как его черти отделали, умалчивает.

 — Ваше величество, — говорит Тарабанов, — ежели у вас сомнение есть, я и вас могу на тот свет сопроводить.

 — Ну ты! Не очень-то!.. Говори да не заговаривайся, — прикрикнул царь. – Рассказывай, как батюшку моего нашёл, как он здравствует, да что мне передавал.

 — Батюшку вашего я нашёл не очень-то как, и житьё у него не больно хорошее. С позволения сказать, черти на нём дрова возят. А вам батюшка наказывал передать, чтобы не обижали вы простой народ, а то не пришлось бы вам у чертей в подручных бегать.

 — Да как ты смеешь?.. Да я тебя… Да ты мне… — Раскричался царь, ногами затопал, от злости чуть не лопается.

 Так ведь и лопнул на самом деле.

 — Видать, сам, без провожатого на тот свет отправился, — говорит Тарабанов. – Ох, не миновать ему пекла!

 Отдал честь, как положено, левое плечо вперёд и пошёл себе домой.

«ЗДЕСЬ ТОЖЕ ИНТЕРЕСНО»

 

 

 

3 комментария на “Сказка про солдата Тарабанова”